ПОСЛЕДНИЙ ГРЕХ: Рассказ

Детство у Генки было не то чтобы тяжелое, скорее – сложное. Отец часто пил, мать постоянно ходила злая, маленькая сестрёнка – затюканная. Материальный недостаток компенсировала безграничная свобода. Генка бегал с ватагой сверстников с утра и до вечера. То играли в футбол, то купались до синевы, то лазали по огородам.

Зимой приходилось похуже – надо было учиться. Друзей рано загоняли по домам, что вынуждало искать прибежище, чтобы не выслушивать матерки своих родителей. Лет до шестнадцати его удовлетворяло общение с ровесниками. Но потом он как бы разом повзрослел, посматривал на них свысока, будто знал что-то такое, чего они не знали. У него появились дружки в городе. Среди них были и такие, что не понаслышке знали, что такое нары. Сначала часто вызывали мать, потом Генку поставили на учёт, но он, не задумываясь и без оглядки, что-нибудь да вытворял. За решетку он угодил после того, как они с лучшим дружком Сенькой украли из стада овечку. Им мало было поесть мяса, так ещё и выпить захотелось. Продали прямо возле магазина несколько килограммов, купили водки и подались к Джаге.

Генка бывал у него один раз, тот ему понравился своей крутостью и блатным жаргоном. Когда Генка с Сенькой явились к Джаге с мясом и выпивкой, тот одобрительно похлопывал их по плечам и называл братками. Друзья от такого приёма млели от удовольствия. Нажарили мяса, стали выпивать. Джага взял в руки гитару. Играл он виртуозно и исполнил для них самую блатную по тем временам:

Отец мой – Берия, а мать – Каплан,

А дедушка – Калинин Михаил.

Мы жили весело в Москве на Красной площади,

Иоська Сталин к нам по пьянке заходил...

Джага мог играть и петь сутками, знал все двадцать два куплета «Гоп со смыком»!

Когда ввалилась милиция, Генка уже спал. Кто-то грубо ткнул его в бок. Он был ошарашен появлением милиции, но ещё больше тем, что Джага говорил следователю:

– Я не знаю, откуда мясо эти пацаны притащили. Я им говорил, забирайте его и идите отсюда.

Кумир сразу в глазах Генки стал маленьким и подлым. Так Генка с Сенькой оказались на скамье подсудимых. И он получил первый срок. Уже заканчивался срок, когда пришло сообщение, что умер отец. Смерть его была логическим завершением жизни пьяницы. Утром с похмелья сердце не дождалось очередной порции, потому что никто из соседей уже не хотел давать взаймы.

Домой Генка пришел осенью, когда выпал снег. Матери дома не было. Сестра делала уроки, накинув на плечи старое пальтишко. Печка была не топлена, есть было нечего. Он сходил в дровяник – там не было ни угля, ни дров. В сенцах Генка нашел топор с расколотым топорищем, отбил от забора несколько штакетин и затопил печь. Нажарили картошки на воде. За едой Генка пытался поговорить с сестрой, но та на все его вопросы отвечала тоненьким дрожащим голоском. Ему захотелось погладить её по голове, но Генка подавил в себе этот приступ сентиментальности.

Первое время Генка искал работу. Но брать его нигде не хотели, потому что у него не было никакой специальности и даже – трудовой книжки. А когда он прекратил эти бесплодные поиски, его взял на учёт участковый инспектор, но не для того, чтобы помочь, а чтобы посадить. И вскоре посадил. Так, до тридцати лет у Генки уже было четыре судимости.

Перестройка застала его в лагере. Там тоже все что-то суетились. В лагерях начался беспредел, а в Москве – передел. Объявили большую амнистию, и Генка, по лагерной кличке Шарнирный, ехал вновь домой. Дома его ждали неприятности.

Мать обменяла их старую хату на комнату в общежитии. Мужик тогда попался с деньгами – ему надо было коттедж строить, а матери – дочь замуж выдавать. Вот мать и решилась. Всю разницу, что дал мужик, дочери отдала. Дочь вышла замуж и глаз не казала. И мать к себе не звала.

Общага была благоустроенная – хоть не надо было матери печь топить. Она уже несколько дней лежала, не вставая. У неё был целый набор болезней, да ещё одна главная – нечего было есть. Наступил упадок сил.

Первую ночь Генка переночевал на полу. На другой день раздобыл раскладушку. Сходил в деревню. У бывших соседей выпросил два ведра картошки. Да еще тетя Поля наложила ему бидон капусты. Кое-как добрался до общаги. Сварил. Накормил мать.

На другой день встал рано, пожевал, что было, и пошел искать друга Сеньку. Сенькины родители встретили недружелюбно, с укором. Известие, что недавно отметили сорок дней, как его нет, ударило Генку словно обухом по голове. Он не стал ни о чём расспрашивать, а пошагал прочь от строй покосившейся избы, с которой у него так много было связано...

Дорога шла через гаражный кооператив, в котором они однажды украли мотоцикл. Гаражи, в основном, были закрыты. Только две машины стояли на проезжей части, а возле них разговаривали несколько сытых мужиков. Крайний гараж был открыт. У Генки сразу родилась дерзкая мысль. Он обернулся. Мужики не обращали на него никакого внимания. Генка заглянул внутрь, там никого не было. Машина стояла с поднятым капотом, он шагнул внутрь гаража. Быстро пробежав взглядом по полкам, он не увидел ничего привлекательного, что можно было бы быстро реализовать. Вдруг за воротами раздался голос. Генка заметался - куда деваться? Под гаражом находился погреб, крышка была приоткрыта. И он, не раздумывая, приподнял её и шагнул вниз по металлической лестнице. Могильный холод принял его в свои объятия.

Хозяин зашел в гараж взволнованный, ему только что сообщили, что дома сын вымогает у матери деньги на наркотики – надо срочно ехать на помощь. Машина дёрнулась вперёд и захлопнула крышку погреба. Щёлкнул автоматический замок, и Генка оказался в ловушке. Хозяин выгнал машину, закрыл гараж и в нервном состоянии помчался домой. Но на первом же перекрёстке попал в аварию. Его кое-как извлекли из машины и отправили в больницу, а машину утянули на платную стоянку. Ничего этого Генка не знал. Он думал: «Придёт хозяин, сдамся. Поди, не убьёт до смерти».

Генка сидел несколько часов в ожидании. Он уже ощущал нехватку кислорода и понимал, что дальше будет ещё хуже. Несколько раз он чиркал зажигалкой, рассмотрел, что за банки здесь хранятся. Оказалось – помидоры, огурцы, капуста и компот. Он открыл банку компота, подкрепился, но компот был сладким, и после него захотелось пить. Утомившись в ожидании хозяина, Генка уснул. И ему приснился страшный сон, будто кто-то душил его. Проснувшись, он понял, что это – от нехватки кислорода. Что-то надо было делать. Может быть, подкоп?

В погребе не было никакого инструмента или хотя бы того, что можно было приспособить. Он зажег зажигалку и снова всё хорошо оглядел. На полу он увидел валун, обыкновенный речной валун, – видимо, он служил гнётом в кадке с капустой. И Генка решил разбивать стенку погреба этим валуном. Стенка была сложена в полкирпича, и её можно было вполне пробить. И он начал бить. Так как это был крайний ряд гаражей, он был однорядным, и позади гаражей не было ничего, только в нескольких метрах находился кювет, дальше – дорога. Так что Генке не составило труда определить, в какой стене пробивать отверстие.

Он молил Бога, чтобы фундамент гаража был заложен неглубоко. Чтобы раскачать хоть один первый кирпич, ему пришлось бить несколько часов в одно и то же место. От недостатка кислорода ломило суставы, разрывало голову, сердце норовило выскочить из груди. Генка боролся за жизнь! Ценою огромных усилий он всё же вынул первый кирпич из стены. Но дальше работать не было сил. Солонина и компот начали борьбу в его организме, и боли в животе были неимоверные. Поджав колени и прижав руки к животу, он лежал на цементированном полу. Он уже потерял чувство времени и начинал бредить.

Вдруг включилось сознание, и он услышал какие-то отдалённые звуки – видимо, открывали ворота гаража. Генка собрал все силы, встал, взял в руки камень и начал стучать в крышку, крича и взывая о помощи. Но через дорогу закладывали фундамент под новый дом. Удары копра заглушали любые другие звуки.

Разбив стену, он принялся копать землю. Но и там были битые кирпичи и шлак, так что скоро он сорвал все ногти до крови. Но всё равно копал и копал, откидывая грунт в угол.

Пройдя метр горизонтально, он стал подкапывать верх, используя капроновую крышку от банки. В вырытой норе он уже мог находиться по десятку минут. Так борьба продолжилась несколько суток.

Тем временем председатель гаражного кооператива пригнал бульдозер – навести порядок. Позади гаражей, там, куда узник делал подкоп, скопился мусор. И председатель решил здесь всё разровнять. Генка сидел в своей норе, а бульдозер, сотрясая землю, двигался к этому месту.

Всем своим телом Генка чувствовал вибрацию. Но ему казалось, что вот-вот он проткнёт верхний слой, и струя свежего воздуха восстановит потерянные силы. Но вдруг грунт, который был между погребом и фундаментом, просел и обвалился, навсегда перекрыв ему ход в погреб. Генка заметался, задыхаясь, стал царапать лицо. А сверху металлический убийца наваливался на него своим многотонным телом...

И нет ни креста, ни памятника на том месте, где Генка совершил свой последний грех.