ТЕПЛЫЙ ЦВЕТ ХОЛОДНОГО АПЕЛЬСИНА

Завтра выпускной, завтра решающий день его жизни. Но Димка имел ввиду не аттестат. У него на первом, на заглавном месте было то, чего он сам боялся, что ввергало его в грёзы и бессилие, лишало сна  и покоя. Это – девушка Оля. Девочка с косичками с первого по десятый класс, и девушка – красивая и уверенная, остроумная и весёлая, нежная и трогательная. Он не замечал в ней ни одной отрицательной черты, ни одного изъяна. Любил её всю, с головы до пят. Однажды она обронила носовой платок, он поднял его и мгновенно положил себе в карман, а когда шёл домой, то нюхал его. Ему даже не пришло в голову, что она вытирала этим платком нос, он только ощущал аромат её духов и молодого тела.

Началось это в День Святого Валентина. Они устроили вечер. Играли в фанты. Она вытянула бумажку, в которой указывалось поцеловать человека напротив, а напротив – он. Поцелуй получился в щёку, но от этого прикосновения ему обожгло душу. Что-то сработало внутри –и всё. Она не покидала его мыслей ни днем, ни ночью. Он делал ей всякие знаки внимания, и она вдруг задерживала на нём взгляд дольше обычного. Понятно, что она догадывалась, но ответных действий пока никаких не было.

Весна будоражила молодую кровь. По улицам устремлялись ручейки, слизывая накопившуюся за зиму грязь. Остальное доделывали дворники.

Веснушками расцветали ребячьи носы. На окраинах города уже слышался галдеж прилетевших птиц. Город стал значительно чище, потому что за время революционных перемен почти все производства остановились. Десятки труб торчали памятниками былой советской мощи, не изрыгая угар и сажу. Город стал, будто спальный район. Утром воздух был по-деревенски чист, только за день накапливались выхлопные газы от вездесущих машин, которых становилось всё больше и больше.

Выпускники готовились к экзаменам. Начались консультации. Класс поделили пополам. Димка попросился в одну группу с Ольгой, чтобы чаще видеть её и самому попадаться ей на глаза. Она по-прежнему вела себя ровно по отношению к нему. Он решил сменить тактику – относиться к ней холодновато, а «ход конем» оставить до выпускного вечера. Но вдруг стал замечать, что она заигрывает с Женькой. Женька парень неплохой, много уделяет внимания спорту, но учится слабовато. Институт ему, конечно, не светит, но парень с характером и наверняка найдёт свое место в жизни. Нет, они ещё не дружили, но чувствовалось, что если он сделает к ней шаг, то она не оттолкнёт, и тогда всё – Димка останется за бортом. Мысль эта, как инородное тело, вошла в мозг и свербила, мешая всему: предстоящим экзаменам, отношениям с друзьями и дома, будто у него склеились и не перелистывались страницы жизни. Он делал всё как-то неосознанно. Много валялся на кровати и глядел в потолок. Иногда принимал решение, что пойдёт и поговорит с Женькой, но тянул. Тянул и клял себя за трусость последними словами. Может быть, из-за слабости характера не совершал глупых поступков, которые нередко совершают влюблённые. Никто не замечал его душевных мук. «Может быть, это и к лучшему», – думал он.

Экзамены сдал легко. Помог запас знаний, полученных в серых школьных буднях. И вот он, выпускной вечер, уже на носу. Завтра. А сегодня с утра Димка начал готовиться: гладить, чистить, а потом бесцельно шляться из комнаты в комнату, то вдруг упрётся в телевизор, а смысла, что там происходит – не понимает, то долго стоит у окна, стараясь разглядеть лица прохожих. Он подгонял время и с волнением проживал часы ожидания. День наконец-то закончился, а ночь успокоения не принесла. Снились какие-то кошмары. Он просыпался, лежал с закрытыми глазами и снова засыпал. Под утро уснул крепким сном. Проснулся от звонка телефона, полежал в ожидании, что кто-то возьмёт трубку, но не дождался. Пришлось вставать, потому что дома кроме него никого не было. Звонила мать, используя телефон как будильник. Она сказала: «Пора вставать. Завтрак в холодильнике. Оденешься и зайдёшь ко мне». Работала его мама в салоне красоты, дамским мастером. Димку никому не доверяла, подстригала всегда сама. Вот и сейчас велела зайти, чтобы причесать как следует.

Димка почувствовал какое-то душевное облегчение, настроение улучшилось, и всё встало на свои места. На улице солнечно, здоровье хорошее, впереди целая жизнь, а сегодня праздник. Врубил музыкальный центр. В стену сразу же застучали. Видимо, сосед пришёл с ночи, ему надо отдыхать. Димка убавил звук. Позавтракал и позвонил другу Игорю. Игорь спросил: «Может, твоя мать и меня причешет?» Договорились созвониться и выйти одновременно. Одевался долго и тщательно. Подозрительно смотрел на себя в зеркало, но, в конце концов, решил, что будет выглядеть не хуже других. С другом встретились у крыльца салона и весело вошли в бывшую парикмахерскую. Но здесь от того, что было, не осталось и следа. Салон блестел современной отделкой. Димкина мать соответствовала интерьеру. Видимо, от счастья. Боже мой! Сколько бессонных ночей, сколько слёз и тревог. И вот, кажется, всё позади. Сын – выпускник. Но это только кажется. Главное ещё впереди. Период взросления самый сложный и чувственный, самый тонкий и хрупкий. Вокруг раздевают, убивают. Наркоманы омолодили кладбища. Надо пройти этот путь как по струне и не упасть, не исчезнуть в это страшное время. Сына не запрёшь под замок. Ему самому придётся закрепляться в обществе. Это как у птиц. Чтобы пойти на дальний перелёт, нужно дать птенцам облетаться и не важно, сколько раз они упадут. Жизнь – штука непростая.

Из салона Димка с другом вышли, как начищенные медные пятаки. Прохожие смотрели на них с удовольствием и многие даже оглядывались. Молодость и красота притягивает взгляды и заставляет людей постарше приободриться, а пожилых уводит в воспоминания.

Выпускной в их школе проходил, как и везде – слишком заорганизованно. Много лестных слов и подарков получили учителя. Больше всего  лести было адресовано руководству школы и каким-то начальникам, которые выходили и говорили что-то неинтересное. Всех уже утомили эти речи, но наступило время, и начали вручать аттестаты. Димка ждал, когда выйдёт Ольга, когда очень резко выкрикнули «Недорезова», ему показалось, что кого-то дорезали и в размышлениях он упустил её шествие.

Когда начались танцы, он понял, кого дорезали – это его. Ольга с Женькой не отходили друг от друга, когда-то успели, сделали тот шаг. Димке стало горько до слёз. Ноги у него ослабели, горло душили спазмы. Он решил уйти с вечера и направился к выходу. Но ему наперерез шла Лена. Она с улыбкой перегородила дорогу и заговорила. Ленка неплохая девчонка, и фигурка гитарная, но не в его вкусе. Она заговорила с ним ласково, как лиса Алиса:

– Куда это наш Димочка собрался? Наверное, Димочка придёт домой, пососёт титьку у мамочки, наденет памперс и баиньки.

Димка присмотрелся к однокласснице, и ему показалось, что она выпивши. Он начал ей подыгрывать:

– Я не надеваю на ночь памперсы, у меня горшок под койкой.

Лена расхохоталась и, протянув парню руку, предложила потанцевать. Танцевали они, касаясь друг друга. Это волновало воображение Димки, и он прижал её к себе, а той, видимо, того и надо было. Заиграла быстрая музыка, Лена потянула партнёра из зала. Он шёл послушно. Поднявшись на  второй этаж, они вошли в свой класс. У Лены за шторкой, на подоконнике оказалась спрятана бутылка наливки и два апельсина. Бутылка была начата, а на горлышко надета стопка. Лена взялась наливать, а ему предложила очистить апельсин. Он сделал это с успехом, так как это был его любимый фрукт. Они выпили и начали кормить друг друга дольками апельсина, а Лена вдруг обняла его и стала страстно целовать. У Димки закружилась голова – то ли от выпитого, то ли от поцелуев. Хмель и интимная обстановка возбуждали в парне страсть. Своими действиями он начал требовать от девушки близости, но она вдруг резко отодвинула его от себя и, взяв за руку, потащила на танцы.

Было уже за полночь, когда они решили сбежать с вечера. Всё равно многие уже начали уставать и потихоньку разбредаться. Кто-то гулял по улице, за кем-то пришла машина. В этом разброде не заметно кто, с кем и куда удалились. Дима с Леной пошли по улице, обнявшись, и зашли в сквер. Здесь их ждала скамейка, и Димка готов был прямо немедленно исполнить роль Адама. Но Лена сопротивлялась и шептала: «Не здесь, не здесь». Потом вдруг решительно взяла его под руку и сказала: «У меня с собой ключ от тётиной квартиры, я кормлю кошку и поливаю цветы, пойдем туда». Они шли быстро, чуть ли не бегом. Сердца их бешено стучали и других звуков, казалось, не существовало.

Замок открылся быстро, и они очутились внутри хорошо обставленной квартиры. В спальне стояла огромная кровать. Лена сняла покрывало, отвернула угол одеяла, достала из тумбы две подушки и бросила их на свои места. Делала это как-то деловито, по-хозяйски, а Димка стоял с другой стороны кровати, опустив руки. Он не мог говорить, потому что его потряхивало от нервного озноба. Лена скомандовала: «Что стоишь? Раздевайся и ложись, но сначала расстегни мне платье». Парень обошёл кровать и трясущимися руками расстегнул крючки на платье, потом начал раздеваться. В майке, трусах и носках полез под одеяло. Лена сняла платье и ушла в ванную. Немного погудев кранами, пришла совершенно голая. У Димки захватило дух, а она ловко нырнула под одеяло и прижалась к нему.

От того, что происходило дальше, Димке показалось, что он побывал на небесах, а после появилось чувство брезгливости, и ему хотелось немедленно сбежать от подружки, а она продолжала его целовать и ласкать. Её быстрые руки побывали везде, а он не мог отделаться от чувства омерзения. То, что она оказалась не девочкой, давало ему право её презирать.

Вскоре он уснул, а проснувшись, быстро встал и начал одеваться. На душе было гадко, в теле уже не было того озноба, а появилось ощущение, что из него выпили половину крови. Ему хотелось скорее скрыться в своей комнате на родной мягкой постели, и чтобы его  никто не трогал.

На улице прохладно. Он поднял воротник пиджака и заспешил домой. Дома встретила мать, она сегодня не сомкнула глаз. И, естественно, спросила:

– Ты где был?

Димка замахал руками, чтобы его не трогали, и сказал:

– Мам, у меня все хорошо, я пошёл спать.

На другой день он не выходил из дома. Слушал длинные гудки припадочного телефона и не хотел никого видеть и слышать. Только на следующий день он выбрался из дома и то, только за хлебом. Позвонил другу Игорю. Тот настойчиво требовал от Димки, чтобы он рассказал, что у них было с Ленкой. Но Димка каким-то предчувствием доходил до того, что такие вещи не стоит выносить на суд, это тайна двух сердец, и где она зародилась, там должна и умереть или храниться на потаённой полке памяти.

С Леной встретились в школе. Пришли брать характеристики для поступления в вуз. Она болтала без умолку, и ему в первый раз пришла мысль, что она глупая, какая-то поверхностная и пустая. Если ему продолжить с ней отношения, его скоро начнет в ней всё раздражать. Это означало, что он её не любил. Она снова приглашала его на свидание в тёткину квартиру. Димка поглядел ей в глаза и сказал:

– Ты извини, Лена, я не приду, – повернулся и быстро ушёл.

Лена ещё долго досаждала ему: писала записки, звонила, подсылала подружек, но Димка искушению не поддался.

Димка поступил в технический вуз. Лето проработал на строительстве обогатительной фабрики. Зарплату задерживали, но его, как студента, всякими правдами и неправдами рассчитали. Он неплохо приоделся и поехал в соседний город на первые занятия. Началась его студенческая жизнь. В эту жизнь окунулся, как говорят, с головой. Ему это нравилось. Стали поговаривать, что скоро институт закроют. И закрыли. Какому-то чиновнику не понравилось поведение руководства вуза, не выдали лицензию – и всё. Их не интересовало, скольким молодым людям они сломают жизнь.

Как и многие, Димка пытался перевестись в другой институт, но бюджетные места были везде заняты, а учиться на коммерческой основе – не хватало средств. Он переживал, мать плакала, но слезами горю не поможешь. Окончив полтора курса, Димка вернулся домой недоучкой. Летом можно снова попытаться на второй курс какого-нибудь института. Дома собрали совещание. Приехал дядя Витя, мамин брат, и решили, что время терять нельзя – надо идти работать. Когда-то в городе было пять шахт, но в ходе перемен три закрыли. На одной из двух оставшихся и работал дядя Витя. Он был мастером, имел знак Шахтёрской Славы, так что его авторитета хватало, чтобы племянника взяли хотя бы рабочим ГРП, потом курсы и т.д. Через несколько дней Димка уже работал. Работа ему не нравилась. Мало что на поверхности, так ещё и куда пошлют, то есть на подхвате. Мать вечером внушала: «Не оговаривайся ни с кем, а в работе старайся». И он старался. Через месяц его направили на курсы в учебный комбинат. Курсы закончил успешно и получил свидетельство, что он теперь полноценный шахтёр. На другой день пошёл в отдел кадров за назначением, там ему дали три дня отгулов.

В один из выходных дней он прогуливался по центру и увидел Олю, она шла ему навстречу, и когда их взгляды пересеклись – улыбнулась. Димка остановился. Она задала ему вопрос: «Как жизнь?» Он вкратце поведал ей о своих похождениях за эти два года и задал ей тот же вопрос. Хотя кое-что знал. Знал, что она вышла замуж за Женьку, и что у них есть ребёнок. Знал, что мужа забрали в армию. Теперь она ходила в военкомат, и в связи с тем, что у них ребёнок, его должны демобилизовать. В общем, у неё всё хорошо. Димка приглядывался к ней. Внешне она не изменилась, только стала гораздо серьёзнее. Они попрощались, и каждый пошёл своей дорогой, но Ольга опять не выходила у него из головы. На него нахлынула вторая волна тех чувств, и никуда от них не денешься. Эти милые черты приняты сердцем навсегда, и человеку не дано понять, как это происходит. Ясно одно – это любовь.

На работе всё устроилось. С помощью дядьки его зачислили в хорошую бригаду. Он начал работать под землёй. Каждый день одна и та же схема. Утром забутовку в сумку и на остановку. На вахтовке до шахты. В шахту спускались по наклонному штреку на монорельсе, а там – работа. Работа тяжёлая и грязная, опасная, не позволяющая расслабляться – работа для человека неестественная. Человек ведь не крот – это же существо наземное. Но разум поднял его в воздух, опустил под землю и на дно морское. Одни всё придумывают, другие берут всё в свою власть, а третьи исполняют их волю только ради того, чтобы остаться человеком, зарабатывать и чувствовать свою сопричастность к прогрессу. Раз ничего невозможно остановить, значит нужно помогать двигать общество вперёд. Димка понимал, что он очень маленький винтик в этом механизме. Он спускался в шахту, чувствовал вздохи земли, но надеялся, что с ним ничего не случится и постоянно думал, скорее, мечтал, что станет более крупной деталью, чем винтик, но надо учиться.

Несмотря на трудности в стране, зарплату у них давали вовремя. Димка, хорошо одетый и приятно пахнущий, нравился девушкам. За короткое время он поменял троих. Девушки красивые, но ни одна не вызвала тех чувств, какие были у него к Ольге. Одна оказалась глупой, другая – алчной, а третья – помешанной на марше Мендельсона. Значит, и цена им была такова. Он решил, пока воздержаться от новых знакомств. Жил не ожиданиями, а просто по инерции. Бывает такое, что живёшь себе и живёшь, не думаешь о потерянном времени, о вечном. Зато позже, когда начинаешь размышлять, оказывается, что этот период жизни был самый счастливый.  Вот и Димка проживал самый счастливый период своей жизни, потому что он не был обременён никакими серьёзными заботами. И ему это нравилось. Но вдруг в душу закралась тревога.

Как-то весенним утром он стоял на остановке, где его подбирала вахтовка, подошёл какой-то парень. Димка не обратил на него внимания, но тот приблизился и протянул ему руку. Димка вскинул глаза и узнал своего однокашника Женю. Пришлось подать руку и спросить, откуда он и куда. Выяснилось, что они теперь будут вместе работать. Вот это его и встревожило. Он понимал, что это ему будет мешать, но насколько, он ещё не представлял. Все сюжеты развиваются по какому-то жизненному сценарию, а пишут их обстоятельства, о которых ты и не предполагаешь.

Первые дни работы с новым членом бригады Димка был в напряжении. Женьки сторонился, а тот дома разговаривая с женой, необдуманно пошутил:

– Ольга, мне, кажется, он тебя всё ещё любит. Останемся в забое вдвоём, он отоварит меня кувалдочкой по затылку и скажет: «Обрушение породы».

Он пошутил и забыл, а Ольга не на шутку перепугалась. Время-то не дай Боже! Каждую смену она была в тревоге. Тем более, что часто, то там, то тут взрывались шахты.

В выходной день Димка отправился на рынок за картошкой. Мать прочитала ему лекцию как выбирать разные овощи, и сын, сунув в карман пакет, прогулочным шагом брёл по тротуару. Вдруг кто-то взял его под руку. Он повернул голову… «О Боже! Это Ольга!» Она взглянула на него и быстро заговорила:

– Как жизнь, Дима? Как работа?

Димка пожал плечами и ответил:

– Да нормально.

Вдруг Ольга повернула его к себе и как-то угрожающе спросила:

– А ты ничего плохого не задумал?

Он в свою очередь спросил:

– Что ты имеешь в виду?

Она продолжала:

– У тебя с Женей натянутые отношения. А вдруг авария или ещё что – ты ему не поможешь, а наоборот бросишь. Он ведь тебе ничего плохого не сделал. Я выбрала его, я и виновата перед тобой.

Димка вытаращил на неё глаза и резко ответил:

– Ты что ерунду городишь! У меня к нему нет претензий! Что, я должен его обнимать, или что ты хочешь?! Я думал, ты нормальная, а у тебя «гуси!»

Он отдёрнул свою руку, покрутил пальцем у виска и быстро зашагал прочь. Его распирало негодование: «Все бабы дуры! Придумала же! На хрена он мне нужен! Завтра я ему скажу, какой он дурак!»

До базара дошёл по инерции, купил поеденной червями картошки, про морковь и свеклу совсем забыл и зашагал обратно, а сам всё мысленно спорил с Ольгой и Женькой. Он не замечал, что разговаривает уже сам с собой вслух. Прохожие поглядывали на него с сочувствием. Дома машинально отдал пакет матери и, закрывшись в своей комнате, продолжал этот спор. Это походило на бой с тенью, как у боксёров. Из этого состояния его вывела мама:

– Ты какого чёрта купил?! Я тебе говорила, бери чистую картошку, а ты притащил мусор!

Димка пошёл на кухню, взял в руку картофелину, покрутил и понял, что это Ольга ввела его в такое состояние. Он пробормотал:

– Извини, мам, там другой не было.

На другой день они встретились с Женькой, тот открыто улыбнулся, пожал ему руку и заговорил о работе. Димка молча наблюдал за ним и сделал вывод, что это Ольга сама что-то напридумывала, и как-то ему стало от этого легче. Он поддержал разговор, посмеялся и забыл этот нелепый инцидент. Жизнь продолжалась.

Беда стряслась, когда её не ждали. Утро было пасмурное, злое. На работу ехали молча. В гардеробе Женька вдруг окликнул Димку и, сказав «держи», кинул апельсин. Димка, ловко поймав, подержал его в руке. Апельсин был крупный, с чистой шкуркой, его, видимо, утром достали из холодильника, потому что он был холодный. Димка подумал: «За обедом съем», – и положил его в забутовку. Когда спускались в забой, бригадир распорядился четверых оставить в одном месте, а остальные двинулись дальше. В первое звено попали они: Димка с Женькой. Им надо было подкрепить одно сомнительное место. Подвезли гидростойки, анкера и решётки, и только начали устанавливать гидростойки, как вдруг услышали хлопок, и всё погрузилось во мрак. Димка только успел упасть на землю, как пришла волна и расшвыряла всех по забою. Его слегка ударило о стену, и он лежал невредимым.

Забой заполнился гарью и угольной пылью. Дышать было нечем. В голове мелькнула мысль, что может произойти взрыв угольной пыли, и тогда конец. Но не лежать же здесь, можно задохнуться. Димка встал на колени, включил фонарь и, быстро открыв самоспасатель, взял в рот загубник. Впереди раздался стон. Свет фонаря не пробивал завесу пыли, и ему пришлось на ощупь искать того, кто стонал. Его как будто ударило током. Все слова и даже взгляд Ольги проступили сквозь плотную завесу пыли и гари. Она, прищурившись, говорила: «А ты поможешь Женьке, не бросишь его в беде?» Димка взял в руку загубник и громко позвал: «Есть кто живой?» Ему никто не ответил, только опять послышался стон. Димка встал на ноги и двинулся вперёд. Сделав несколько шагов почти на ощупь, он снова позвал, и стон послышался где-то под ногами. Он пригнулся и стал ощупывать руками. Нащупал ноги человека, а дальше поперёк  на нём лежала гидростойка. Он поднял и отшвырнул её, присел на корточки и стал разворачивать раненого. Им оказался Женька. Димка ощупал его, но не обнаружил самоспасателя. Он подумал: «Читают, читают им инструктаж, чтобы не снимали самоспастели, всё равно бесполезно. Снимут, бросят к стенке и работают, чтобы не мешал». Раздумывать было некогда, раненый мог просто задохнуться. Стал шарить вокруг и, ничего не найдя, занялся раненым. Дал ему свой загубник, тот стал дышать, застонал. Димка закрывал лицо полой пиджака, дышал через неё, но это был не воздух, а адская смесь. В горле першило, кружилась голова. Мысли лихорадочно пролетали в его голове. Он думал, если выйти самому и отправить спасателей, Женька может не дождаться помощи. Принял решение: «Понесу сам!» Быстро снял с себя рабочий пиджак, рубашку и майку. Из майки сделал повязку на лицо. Помочился на неё и завязал рот и нос. Запах был неприятный, зато не так першило в горле. Об этом спасительном фильтре он вычитал в одной из книжек: как во время войны немцы применяли душегубки для уничтожения военнопленных, а один пленный так спасся. Димка закрепил на раненом свой самоспасатель, взвалил его на себя и понёс. Ему надо было пройти немного, свернуть влево и идти по параллельному вентиляционному штреку. Только бы не пройти свороток.

Шёл вверх по уклону. Сначала у него звенело в ушах, затем стало ухать сердце. С каждым шагом всё сильней и сильней. «Вот и свороток», – определил он по провалу. Остановился, привалил раненого к стене и понял, что слабеет. Ноги стали как ватные. «Нет, надо идти, а то упаду и всё, пропадём здесь оба», – взвалил Женьку на себя. Тот застонал, значит, живой. Двинулись дальше. Казалось, он шёл целую вечность. В вентиляционном штреке пыль была не такой плотной, луч фонаря высвечивал всё, что под ногами, а дальше ничего не видать. Вентиляция не работала. Всё обесточено. Димка шёл и думал, сколько же ему идти? От недостатка кислорода сердце выскакивало из груди, в глазах появились оранжевые круги, а он всё шёл и шёл. Он вдруг понял, что сейчас важно, если их найдут обоих мёртвыми, поймут, что он не пользовался самоспасателем, то есть не предал, и Ольга это оценит. Да! У них ребёнок, и лучше, если Женька будет живой. Но вдруг всплыл образ мамы. «Как же она останется одна, и как велико будет её горе!» Глаза его наполнились слезами. Он ничего не видел, только вдруг громко крикнул: «Врёшь, не возьмёшь!» Это придало ему немного сил, но отравление делало своё дело. У него совсем ослабли ноги, ломило всё тело. Груз становился непосильным. Он чувствовал, что вот-вот рухнет. Вдруг посредине оранжевых кругов появились светлячки. Это – фонари спасателей.

Их быстро подняли на поверхность и на реанимобилях доставили в больницу. Димку в реанимацию, а Женьку в травматологию. На чёрном лице Димки пробежали две светлые дорожки от слёз. Медсестры, которые оттирали его, говорили между собой: «Видишь, какой парень, наверное, тяжело ему было до слёз. Нет, ему, наверное, жалко было маму, он у неё один».

Он очнулся на другой день. Первое, что спросил, жив ли его товарищ. Медсёстра пожала плечами и вышла. В коридоре,  ни на минутку не присев, ходила его мать. Медсестра обрадовала её, сказав, что он очнулся, и спросила:

– Он хочет знать, жив ли его товарищ?

Мать закивала и заплакала:

– Живой, живой, передайте ему!

Медсестра посоветовала:

– Вы бы шли домой, выспались, а завтра приходите, мы вас к нему пустим. Идите, идите.

Мама пошла домой с огромным облегчением на душе, но почувствовала: тело её настолько устало, что она готова упасть прямо на дороге. До дома дошла по инерции и упала на диван, не раздеваясь. Проснулась от того, что хотелось есть. Поела, что нашла в холодильнике и опять легла спать. Теперь уже разделась, как положено.

Утром она проснулась ни свет, ни заря и начала собираться в больницу. Сварила яиц, сосисок, приготовила салат, всё уложила в сумку. Времени ещё мало, в больницу не пустят, и она решила принять душ, но забыла, что нет горячей воды. Покрутив краны, вышла из ванной, достала альбом и начала листать. Димкиных фотографий было больше всех – с возраста, как он начал сидеть. Она смотрела, перелистывала, потом возвращалась опять, всматривалась. Боже мой! Сколько бессонных ночей, сколько всяких тревог пережито… Муж уехал по контракту ловить дальневосточную сельдь и потерялся – пропал без вести в Охотском море. Вроде как выпал за борт. Димка вырос без отца и без пенсии.

Встретился один хороший человек. Жена у него запилась. Воспитывал один двух дочек. Работал на железной дороге сварщиком. Ремонтировал вагоны. Однажды поставили ему лесенку ненадёжно, он полез борт заваривать, лесенка скользнула по днищу, и он свалился внутрь. Ударился головой и стал инвалидом. Детей забрали его родители, а он сам начал пить. Ненадолго его хватило – умер от инсульта.

В начале девяностых познакомилась с одним шофёром. Помогал: из деревни привезёт овощей, добудет муки, сахару, масла. Год продружили, хотели уж было сойтись, и Димка был не против, любил кататься с ним на машине, называл его дядя Володя. Но дядя Володя ночью сбил человека и уехал. Нашли  и дали пять лет. Освободился он через три года, но больной туберкулёзом. К ней приходил один раз, посидел, поговорил, сказал, что поедет к сестре отдохнёт и подлечится. Уехал и как в воду канул.

Больше она знакомств не заводила. Димка подрастал, стыдно было, хотя ещё набивались женихи, но она уже научилась жить самостоятельно, и её единственной и главной заботой стал сын. Когда он есть – и сегодня, и завтра, и кажется, так будет всегда – чувства притупляются. Жизнь идёт и идёт. А вот случилось несчастье, и она ощутила каждой клеткой, как ей важно: что она несёт в этой жизни и как это шатко.  Как  этот мир ненадёжен. И кроме неё нет защиты. Она ощутила себя матерью – волчицей в волчьем мире. Обострились все инстинкты, оголились все нервы.

Она сидела, смотрела фотографии, а на них капали слёзы – материнские слёзы, они большого накала. Посидела, поплакала и пошла в больницу. В реанимации была суета. Ночью произошла авария: четверо молодых людей на легковой попали под грузовик. Глядя на рыдающих родителей, она тоже не смогла сдержаться. Увидела вчерашнюю медсестру и получила радостную весть – её Димку перевели в отделение, можно его навестить.

В палате он лежал один. Лежал и смотрел на дверь, видимо, ждал её. Она зашла и не сдержалась, затряслась вся от рыдания. Сын успокаивал, как мог:

– Мать, ты чего? Я – вот он, жив и здоров! Ты лучше расскажи, как там Женька?

Она подавила в себе эмоции, вытерла слёзы и рассказала, что Женьке сделали две операции:

– Он в сознании, но тяжёлый, возле него постоянно сидит Ольга. Должен поправиться. Она мне звонила и просила передать тебе привет и огромную благодарность. Да, ещё сказала, что сделает тебе большой подарок.

– Какой подарок? – спросил Димка.

– Не знаю, – пожала плечами мать. – Наверное, поцелует, – добавила она, улыбаясь.

Сын обратил внимание: у мамы глаза ясные-ясные, это, видимо, после слёз. Он взял её за руку:

– Сядь, мам, не суетись, а подарков мне не надо, живой он – вот мне и подарок. Если бы ты знала, как я его тащил? А что с Горшковым и Васей Белым?

– О-о-о! Это целая история. Я точно не знаю, но, главное, что все живы. Придёт кто-нибудь с шахты, расскажет.

Немного погодя, маму попросили удалиться: начинались лечебные процедуры, и в это время явились представители шахты. Натащили фруктов и сладостей. Димку называли «героем» и обещали наградить. Недолгим было свидание. Всех попросили на выход. Больному надо болеть.

Димка быстро шёл на поправку. Ушибы и ссадины поджили. Из лёгких всё откашливалась чернота. Он  уже ходил по коридору и шутил с молодыми сестричками. Один раз приходила Ольга, принесла букет цветов, поцеловала в обе щёки, передала привет от Женьки. Собралась уходить и сказала:

– Кажется, я знаю, какой тебе нужен подарок.

Через две недели Димку выписали. Пошёл на шахту. Там дали путёвку в профилакторий на три недели. Выдали всю задолженность по зарплате. Они с мамой решили купить новый холодильник. Купили, привезли, установили и всё любовались им.

В профилактории Димке не понравилось. Народ всё больше взрослый, ему и пообщаться не с кем. Ходил в бассейн, играл в теннис да спал. Поправился аж на три кило. Когда вернулся домой, мама рассказала много новостей, в общем, обо всём и под конец сказала:

– Тебе Ольга звонила и велела, как только приедешь, чтобы позвонил. Телефон я записала там, на корочке справочника.

Димка разгорелся любопытством, но виду не подал. Поел спокойно, потом взялся за телефон. На звонок никто не ответил. Через некоторое время ещё раз набрал номер, но там никто не снимал трубку, видимо, дома никого не было. Позвонил вечером. Наконец-то телефон ответил мягким женским голосом. Димка заговорил:

– Оля, ты просила позвонить.

Ему ответили, что это не Оля и позвали Олю. Ольга заговорила быстро и уверенно. Она обрадовано поприветствовала Диму и спросила:

– Ты можешь завтра прийти к нам в обед, к двум часам?

Димка поинтересовался:

– Зачем?

Она ответила:

– У меня для тебя сюрприз, приходи обязательно. Тебе привет от Жени, вон он лежит на диване, улыбается. Что делает? Играет с сыном. Ну, приходи, – и трубка щёлкнула.

До обеда следующего дня Димка жил ожиданием, просто не знал, куда себя деть. Наконец-то подошло время. Был летний субботний день. Димка шёл по тротуару. Здоровый, красивый, нарядный, в тёмных очках, он казался этаким суперменом, но это был простой русский парень в ладах с законом и совестью. Подошёл к дому, в который пригласили. Молодые жили на втором этаже. Димка у них никогда не был. Звонок встревожил жильцов, там слышна была суета, потом щёлкнул замок. Его встретила Ольга в переднике. Улыбаясь, открыла дверь пошире и отступила внутрь. Димка шагнул в квартиру, дверь захлопнулась, как будто отделила одно время от другого. Димка разулся и прошёл в комнату. На диване полулёжа сидел Женька с гипсом на плече. На виске розовый шрам со строчкой швов. Худоват, но весел. Поздоровались тепло за руку. Стол посередине, на столе почти всё для праздника, кроме горячего. Женька здоровой рукой махнул в сторону стола:

– Вот побрататься надо, хотя, нас шахта уже побратала. Ну, закрепим это за столом, так сказать, обмоем этот факт.

В кухне слышалась возня и разговор, значит, кто-то был ещё. И вот две красивые, розовые от печи, дамы шли друг за другом со стряпнёй. Передом Ольга, а за ней девушка с косой до пояса. Ростом чуть пониже Ольги, но лицом похожа. Она поздоровалась как-то робко. Они поставили ношу на стол и ушли прихорашиваться в спальню. Женька поднялся, пригласил друга за стол. Сели, стали ждать дам. Хозяин предложил Димке открыть бутылки. Димка распечатал водку и бутылку вина, и тут явились обе. Ольга начала разговор:

– Вот, Дима, познакомься, это моя двоюродная сестра Ирина. Она приехала из деревни, будет учиться на парикмахера. Она только окончила школу, но невеста готовая.

Димка встал и протянул руку. «Невеста» вся покраснела и подала только пальчики. Димка взял их и его будто прожгло.

Они расселись по местам, наполнили рюмки. Женька сказал:

– У тебя нет брата и у меня нет, давай, брат, выпьем. Я тебе обязан жизнью и этого никогда не забуду.

Димке было неудобно, и он сказал:

– Я думаю, что если нас поменять местами, ты бы поступил так же, – и, подав Женьке руку, назвал его братом. Димка сидел счастливый и украдкой поглядывал на Ирину, а она всё опускала глаза.

Они с Ольгой чем-то походили друг на друга, хотя и были разные. Димка не знал как себя вести. Где-нибудь в большой компании пригласил бы её на танец, а тут сидишь как голый на площади. Но не зря говорят, что у женщин интуиция более развита, чем у мужчин. Ольга встала, поставила музыку и сказала:

– Дим, иди-ка, потанцуем.

Они танцевали и, Ольга давала ему наставления, чтобы был посмелее и на другой танец пригласил Ирину. Димка только кивал и молчал. Ольга прервала танец, пошла посмотреть в спальню на спящего сына, чтобы не упал с кровати, а то он уже шустрый. Только что начал ходить. За ним глаз да глаз. Димка сел, разговаривал с Женькой, а сам дожидался, когда зазвучит другая песня. Только поменялась музыка, он встал и повернулся к Ирине, подал ей руку, приглашая на танец. Начали танцевать. Димка аж весь вспотел от волнения и теперь молил, чтобы скорее кончилась эта песня. Женька наблюдал за ними, ему это доставляло удовольствие.

Пришла Ольга с сыном на руках:

– Познакомьтесь, это наш сынок Владик.

Владик спросонья оглядывал всех окружающих и задержался на незнакомом человеке. Глядел-глядел и заревел. Все его успокаивали, но ничего сделать не смогли. Тогда Ольга предложила:

– Дим, вы идите с Ириной погуляйте.

Это получилось так, как будто было задумано, а ребёнок нехотя им подыграл. Молодёжь быстро собралась и ушла. Ребёнок тут же успокоился. Ольга спросила мужа:

– Ну, как тебе пара?

Женька улыбнулся и сказал:

– По-моему, она ему понравилась. Он так потел.

Дима с Ирой ходили, гуляли, разговаривали. Ирина, хоть и была скромной девушкой, но оказалась весьма находчивой. Димке она не просто нравилась. Расставаясь, они договорились встретиться завтра. Дома он рассказывал маме, как их познакомили, а она вдруг заплакала. Плакала она от смешанных чувств. Она радовалась за сына: что он остался жив, совершив, по меркам людей, подвиг, за то, что он, может быть, скоро женится; и ещё ей стало чуть-чуть жаль себя, что, может, скоро станет бабушкой, а женского счастья она сполна так и не получила.

После выходного Димка вышел на работу. Бригада его встретила так, будто он вернулся из космоса. Начались рабочие будни. Через несколько дней его вызвали в шахтком и сказали, что на следующей неделе, в честь Дня Шахтёра, он поедет на губернаторский приём. Дни эти пролетели мгновенно, потому что он был влюблён, а любовь действует на время и на расстояние особым образом.

В областной центр выезжали организованно передовики производства со всех предприятий угольной  промышленности города. Туда же съехались люди со всей области. Торжественное награждение. Когда вызвали Димку, он был весь как на иголках, и шёл между рядов, будто под прицелом. На сцене губернатор по-отечески потрепал его по плечу, повернул к зрителям и сказал:

– Вот чем отличается наш российский парень от какого-нибудь американца? А тем! Что сам погибай, а товарища выручай. Отдал самоспасатель раненому товарищу и тащил его, пока не вышел на группу спасателей. Героический у нас народ.

Димку наградили медалью «За веру и добро». Дали конверт с деньгами. Он был счастлив. Приехали домой поздно вечером, а на площади перед шахтоуправлением его ждали мама и Ирина. Мама обняла его, поцеловала и сказала:

– Погуляете – приходите домой.

Он подошёл к Ирине, подал ей руку, и она положила в неё свою. Они прошли немного, и Ира остановила его, открыла сумочку и достала два больших апельсина, себе и Димке. Они шли самые счастливые на земле. У каждого в руке было по маленькому оранжевому солнышку, которые освещали их жизненный путь дальше.